Маршрут: "Судьба смолянок" — пешеходная экскурсия по "Смольному" (набережной, проспект, окрестности)

Этот рассказ особенно трогательный и героический. Благодаря самопожертвованию морского офицера и юной смолянки Россия сегодня владеет обширными землями на Дальнем востоке. Союз 2-х любящих людей вышел за рамки частной семейной жизни и стал частью истории нашей страны. Но вряд ли супруги думали об этом, отправляясь на покорение очень дальних краев нашей Родины.

Семья Невельских была, так сказать, "морской". Прадед Геннадия Невельского служил ещё во флоте Петра I. Среди его ближайших родственников много морских офицеров. Морским офицером был и отец — Иван Алексеевич Невельской. Геннадий вырос в имении Дракино Костромской губернии. Но ему, смышлёному и любознательному сыну старинной дворянской семьи, был открыт один привлекательный путь — в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге.

В 1829 году Геннадий Невельской поступил в корпус и все годы обучения не имел никаких взысканий ни по учебе, ни по поведению. Он оказался в числе лучших выпускников этого славного заведения, основанного еще Петром I. По окончании он был направлен в Офицерский класс, и в 1836 году получил звание лейтенанта флота.

Судьба не наградила Геннадия особо привлекательной внешностью — он был мал ростом, имел обыкновенные черты лица, к тому же со следами перенесённой в детстве оспой. Но никаких комплексов по поводу своей внешности Г. И. Невельской не испытывал. Он пользовался заслуженным уважением и любовью своего окружения. Сотоварищи по службе ценили молодого морского офицера за надежность, аккуратность, смелость и обширные знания.

Первые годы службы показали, что его карьера складывается успешно. Более того, Невельского приставили опекать сына императора Николая I — юного великого князя Константина, которого с детства готовили для морской службы. Это близкое знакомство, переросшее в искреннюю привязанность, ещё не раз выручило впоследствии Геннадия Невельского в трудных обстоятельствах.

Дослужившись на Балтийском флоте до чина капитан-лейтенанта и получив 2 ордена за безупречную службу, Невельской неожиданно вместо того, чтобы радоваться очередному назначению — уже командиром большого корабля, попросился на Дальний Восток.

Близкие люди знали, что Геннадий буквально бредил Дальним Востоком, изучал карты, подвергал их сомнению и желал внести свой вклад в дело освоения мира. В 1847 году Невельской решился: он попросил назначить его командиром строящегося транспортного судна "Байкал", отправлявшегося на Камчатку.

Невельский сам предложил после доставки груза в Петропавловск в течение лета на "Байкале" осуществить экспедицию для исследования устья Амура. Идею экспедиции поддержал Николай Николаевич Муравьев, будущий знаменитый граф Амурский, недавно ставший губернатором Восточной Сибири.

В августе 1848 года из Кронштадта Невельский отправился в долгое плавание к Петропавловску-Камчатскому — почти в кругосветное путешествие, с заходом в Рио-де-Жанейро, через мыс Горн и Гавайские острова. В мае 1849 года судно бросило якорь в порту Петропавловска. Здесь Невельского ждало первое разочарование — разрешения от императора на проведение экспедиции еще не было получено.

Надо сказать, что в 1845 году уже предпринималась попытка исследовать устье Амура, но тогда русской экспедиции не удалось его найти, и по ошибке императору было доложено, что Амур не судоходен. Тогда же Николай I наложил резолюцию

Вопросъ объ Амауре, какъ о рѣкѣ безполезной, оставить.

А Амур так был нужен для освоения этих дальних земель. Ждать разрешения означало терять драгоценное время навигации. И Невельской решился — имея на руках только копию инструкции от Муравьева, не утвержденную еще императором, он отправился искать устье Амура. Так, с личной инициативы отважного офицера, началась Амурская экспедиция 1849–1855 гг. Именно она положило начало расширению границ Российской империи и положила начало освоению Дальнего Востока.

Экспедиция Невельского в этот раз обнаружила устье Амура, доказала, что река пригодна для судоходства, и установила, что Сахалин является островом, потому из устья Амура можно отправляться сразу на юг, в Японское море, не огибая полуостров, как раньше считалось, с севера. Теперь пролив между Сахалином и материком носит имя Геннадия Ивановича Невельского. Удалось исправить и множество неточностей на карте, составленной еще Крузенштерном, совершившим первое кругосветное путешествие. Так что в порту Аян, где Невельского ждал Муравьев, капитану было что доложить губернатору.

Хоть Муравьев в своем докладе и сообщал о больших успехах, предлагал меры для освоения Дальнего Востока, просил наградить участников экспедиции, было не очевидно, что в Санкт-Петербурге их примут как героев.

Светская осень в Иркутске, где транзитом оказался Геннадий Иванович по сухопутному пути в столицу Российской империи, отодвинула его мысли о службе на второй план. В этой столице Восточной Сибири была очень веселой — многочисленные балы и праздники, на которых офицеры с "Байкала" оказались желанными гостями.

По городу ходили слухи, что участники экспедиции выполнили важное государственное поручение и теперь едут с докладом в столицу. Их приглашали везде, в том числе в дом гражданского губернатора Владимира Николаевича Зарина.

Осенью 1849 года в Иркутске Геннадий Невельской познакомился с очаровательной Екатериной Ельчаниновой — племянницей Зарина. Геннадию — 36, и по меркам того времени он уже не молод, хотя для солидного жениха — в самый раз. Екатерина Ивановна Ельчанинова (1831—1879) — вдвое моложе, ей только что исполнилось 18.

Сестры Ельчаниновы, Екатерина и Александра — были украшением иркутского высшего общества, в которое попали всего за год до появления здесь команды "Байкала". Рано осиротевшие девушки окончили Смольный институт и по решению семьи отправились в Иркутск по месту службы взявшего над ними опеку дяди.

В Иркутске сестер прозвали "Белыми розами" и все единодушно признавали их красавицами. Сохранились воспоминания подруги-смолянки, так описывавшей Катеньку Ельчанинову:

Младшая сестра, впоследствии Невельская, была сама радость и веселие, и при большом уме была, и очень собой хороша. Она была небольшого роста, блондинка с правильными чертами лица и с прелестными большими голубыми глазами, имевшими ту особенность, что, когда лицо ее смеялось и голос звонко раздавался от смеха, они не изменяли своего вдумчивого выражения, придавая тем ей особую оригинальную прелесть.

Невельской влюбился впервые в жизни и, не раздумывая, сделал предложение руки и сердца. И — был отвергнут. Невельской явно переживал трагедию — в свой следующий заезд в Иркутск по делам службы он постарался поскорее покинуть прежде столь приятный город и даже не заехал в дом Зариных.

У него хватало других проблем — предложение об освоении Дальнего Востока было принято не сразу. Невельского наградили, даже дали следующее звание — капитан I ранга. Геннадия Ивановича откомандировали в распоряжение Муравьева и велели основать зимовье на Охотском море, а в Амур не заходить — неизвестно было, как на появление здесь русских моряков отреагирует Китай.

В 1850 года 29 июня Невельской основал первое русское поселение в заливе "Счастья", названное Петровским. В августе того же года Геннадий Иванович проявил очередной раз самовольство на уровне государственных отношений. В устье Амура, на мысе Куегда, он основал Николаевский пост, где поднял военный флаг Российской империи и объявил о вхождении этих земель в ее состав.

Отъ имени Россійскаго Правительства симъ объявляется иностраннымъ судамъ, плавающимъ въ Татарскомъ заливѣ, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурскій край до Корейской границы съ островомъ Сахалинъ составляютъ Россійскія владѣнія, то никакія здѣсь самовольныя распоряженія, а равно обиды обитающимъ инородцамъ не могутъ быть допускаемы. Для этого нынѣ поставлены россійскіе военные посты въ заливѣ Искай и на устьѣ р. Амура. Въ случаѣ какихъ-либо нуждъ или столкновеній съ инородцами предлагается обращаться къ начальникамъ постовъ.

После подобного можно было ждать лишения всех чинов и отдачи под суд. К такому выводу и пришел Особый комитет, рассматривавший в Санкт-Петербурге дело Невельского. Возможно, Невельскому помогло заступничество великого князя Константина, возможно, доклад губернатора Муравьева произвел на царя благоприятное впечатление, но Николай I на бумагах из Особого комитета наложил собственноручную резолюцию:

Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен.

Так что Невельского наградили и обласкали, а территорию вокруг Амура было решено взять под охрану и наблюдение, вплоть до дипломатического решения ее принадлежности. С 1851 года Невельской — начальник Амурской экспедиции. В том же году он и Катенька Ельчанинова поженились.

Оказывается, она его ждала, жалея об опрометчивом отказе, и, когда Невельской решился вновь появиться в доме Зариных и задать тот же вопрос, он понял, что его счастье не за горами. Лучше всего об этом может рассказать сам Невельской — сохранилось его письмо к другу:

Милый и любезный друг Миша, приготовься — я счастлив, я готов на подвиг для Отчизны. Не один — со мною решилась ехать и услаждать мое заточение и разделять труды на благо Отечества мой милый, несравненный, давно мною любимый всем существом человек — Екатерина Ивановна Ельчанинова — моя Катенька… Я приехал в Иркутск, увидел ее и не мог более уже противостоять тому беспредельному и глубокому чувству. На третий же день я спросил Вл. Никол., не переменила ли она настроение. Совершенно изменила — был ответ. Я к ней — и она дала мне слово — вот и все. Ты не поверишь, милый Миша, как я был рад. Пусть говорят, что хотят, но я решительно не мог быть один. Я любил, люблю ее — этого ангела.

Венчание происходило 16 апреля 1851 года в Крестовоздвиженском храме Иркутска, на котором сегодня висит мемориальная доска. С этого дня начались для Катеньки, отныне Невельской, годы великого женского подвига, лишений, бед и огромного счастья.

Она влюблялась в своего мужа все сильнее и сильнее, открывая в нем лучшие черты, восхищаясь его любовью, нежностью и заботой. Вместе с тем она все больше понимала, что у этого человека на первом месте — его дело, и приняла решение полностью разделить с ним все перипетии его судьбы. Все, без остатка.

Но Охотский тракт от Якутска уже явно был не предназначен для выпускницы Смольного института. Тучи мошкары невозможно было остановить ничем, дорога представляла собой полное отсутствие таковой. Как писала сама Катенька:

…действительность превзошла все, что могло нарисовать мне мое воображение. Никогда не могла я себе представить, что такие дороги существуют на свете. То приходилось вязнуть в болотах, то с величайшим трудом пробираться по непроходимым лесным дебрям, то, наконец, переправляться вплавь через быстрые реки… Ах, что мы вытерпели! Несмотря на все усилия над собою, бывают минуты, когда я ослабеваю и теряю всякое мужество.

До Охотска Невельской довез молодую жену в бессознательном состоянии и здесь у нее случились преждевременные роды. Но попытка Геннадия Ивановича уговорить супругу остаться в Охотске, хотя бы на время, не удалась. Чуть оправившись, Екатерина Невельская пустилась в дальнейший путь. Из присланных за ними двух судов одно начало тонуть, но Екатерина Ивановна отказалась покидать борт уже накренившегося корабля, пока не спасут семьи членов экспедиции.

Тогда же она лишилась подарка великого князя Константина, присланного по случаю свадьбы Невельскому, — фортепиано розового дерева и изящной мебели. Но жалеть об утонувшем добре было некогда. Да и Катенька оказалась способной устроить уют где угодно.

Невельской решал государственные задачи, основывал поселения, совершал географические открытия, ругался с поставщиками из Русско-Американской компании, регулярно забывавшими снабдить Петровское и прочие посты самым необходимым, а в это время его жена сумела наладить быт в самых сложных условиях.

Она жила в холодном доме с сырыми стенами — печка, сложенная из необожженных кирпичей, немилосердно дымила, не хватало привычной еды, иногда еды вообще, муж месяцами отсутствовал, объезжая вверенные ему земли, в гости приезжали только нивхи, говорившие на непонятном языке и не имевшие привычки мыться. В таких условиях совсем еще юная Екатерина Ивановна не расхныкалась, не сломалась, а стала для небольшой русской колонии настоящей "матушкой-заступницей", безусловным и непререкаемым авторитетом.

Она выучила язык нивхов, постепенно приучала их сажать огороды и соблюдать правила гигиены, сумела наладить сносное питание гарнизона и даже светскую жизнь. В Петровском ставили спектакли, читали, пели, устраивали вечера и праздники. Долгих шесть лет прожила Екатерина Ивановна на самом краю света и была счастлива. Этому не помешали ни потеря старшей дочери, ни цинга, ни лишения, ни вечная тревога за мужа и его соратников.

Невельские выполнили свою задачу — заложили основу для освоения огромных территорий. Удалось даже отразить нападения англо-французской эскадры, пытавшейся в рамках Крымской войны уничтожить русский флот на Тихом океане. На берегах Амура выросли десятки русских поселений, в которых жили сотни и тысячи человек. По Айгунскому (1858 г.) и Пекинскому (1860 г.) русско-китайским мирным договорам Уссурийский край и Приамурье были официально признаны владениями Российской империи.

В это время семья Невельских уже жила в Санкт-Петербурге. Геннадий Иванович больше в море не выходил, но он много работал, систематизируя материалы амурской экспедиции. В 1864 году Невельскому дали чин вице-адмирала, через 10 лет — полного адмирала.

Однако свой главный труд — воспоминания об Амурской экспедиции "Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России 1849–1855", который он создавал с большой помощью жены, адмирал Невельской издать не успел.

Екатерина Ивановна издала эту книгу после смерти мужа — в 1877 г. В этом ей помог Великий князь Константин Николаевич. Е. И. Невельская пережила мужа всего на 3 года. Екатерина Ивановна и Геннадий Иванович Невельские жили долго и счастливо, вырастив 3-х дочерей и сына. После смерти супругов родились 2 внука — в будущем морские офицеры. Их потомки до сих пор живут в России, во Франции, Бразилии и США.

На карте России именем Невельского названы город в Сахалинской области, залив и пролив, многочисленные улицы, Морской государственный университет Владивостока, Иваново-Вознесенский морской кадетский корпус, другие учебные заведения.

Но все историки единодушно признают, что заслуги Геннадия Ивановича Невельского — это результат его счастливой жизни с Екатериной Ивановной, которая была сама "радость и веселие" и сумела остаться такой в самых суровых условиях и до конца дней своего любимого супруга и своих.

Александр II впервые увидел Катю Долгорукову 20 сентября 1859 г. Тогда государь во время военных учений, устроенных по случаю 150-летия Полтавской битвы, побывал в гостях у князя Долгорукова в имении Тепловка близ Полтавы. Катеньке тогда было 11 лет, императору — 41 год.

Вскоре отец Екатерины разорился, мать с 4-я сыновьями и 2-я дочерями оказалась без средств. Император взял детей на попечение: посодействовал вступлению братьев Долгоруковых в петербургские военные заведения, а сестёр определил — в Смольный институт. Сестры Екатерина и Мария были приняты в институт вне всякой очереди 9 апреля 1860 г.

В декабре 1865 года Александр II как обычно прогуливался в Летнем саду и случайно встретил там Екатерину Долгорукову. В памятной книжке императора, куда Александр имел обыкновение заносить только самые важные события дня, также есть запись от 25 декабря того года:

В ½ 3 пешком в Летнем саду. Хорошенькая Д. из Смольного монастыря.

С этого дня император и юная смолянка стали почти ежедневно встречаться в Летнем саду. Также они могли видеть друг друга в Смольном институте, куда Екатерина приезжала по выходным навещать сестру. В апреле 1866 года Екатерина и Александр по обыкновению встретились на аллеях сада. В том же году 18 апреля состоялось первое свидание императора и княжны наедине.

Царь пригласил Екатерину в Зимний дворец. Они пили чай в кабинете покойного императора Николая I. В этот день Александр подарил возлюбленной первой подарок — браслет с маленьким рубином и маленькими бриллиантами вокруг, но объяснение между ними тогда не произошло.

В 1866 году 1 июля императорская семья переехала в Петергоф и там влюбленные вновь случайно столкнулись на дорожках подле Монплезира. А вечером они встретились уже в "Березовом домике", павильоне в деревенском стиле, где состоялось их первое объяснение в любви. Девушка долго уклонялась от близости.

Где и когда она стала любовницей царя и какие слова он ей сказал, это касалось только их двоих и должно оставаться тайной. Но стало известно, что император сказал Екатерине при встрече:

Сегодня я, увы, не свободен, но при первой же возможности я женюсь на тебе, отселе я считаю тебя своей женой перед Богом, и я никогда тебя не покину.

Она поверила и 15 лет упорно ждала выполнения обещанного, то есть смерти Марии Александровны, которая была единственной помехой счастью. Сын Екатерины родился в царском Зимнем дворце. Тайна императора была известна всем, но открыто о ней не говорили, из уважения к государыне.

Екатерина Михайловна неотступно сопровождала императора во всех поездках, но держалась поодаль. В Царском Селе Александр Николаевич ежедневно катался с троими младшими детьми. И ежедневно, как только они возвращались с прогулки, встречался с фавориткой. Александр Второй как бы хотел доказать, что монарх — тоже человек, имеющий право на личное счастье.

В то время это был поступок смелый и достойный уважения. Тем более, что он любил Екатерину Михайловну искренне и самозабвенно.  Иногда можно найти в истории такое суждение. Жена императора — Мария Александровна будто бы говорила, что развитие романа ее мужа с княжной Долгоруковой странно и неразрывно связано с покушениями на него.

В самом деле: в конце 1865 года, когда серьезность увлечения Александра Второго фавориткой, становится очевидной, 4 апреля 1866 года состоялось покушение на императора от рук Каракозова.  В июле того же года княжна Долгорукова стала любовницей государя.

В конце 1866 года маркиза де Черче-Маджиоре, жена брата княжны Екатерины, увозит девушку в Неаполь, чтобы переждать, пока улягутся страсти. В начале мая император вызвал свою возлюбленную в Париж, куда собирался, чтобы посетить Всемирную выставку. В Париже они проводили вдвоем всё свободное время. Вот, что рассказывает автор книги "Роман императора" французский посол в России Морис Палеолог:

Каждый вечер приходила она в Елисейский дворец, проникая туда через калитку на углу улицы Габриэль и авеню Мариньи.

В 1867 году сразу за счастливыми встречами в Елисейском дворце и в отеле на Вандомской площади, где император поселил Екатерину, последовало покушение. В государя стрелял поляк Антон Березовский. Пуля попала в лошадь офицера эскорта. Свое спасение царь приписал тому, что рядом с ним опять была Екатерина. С тех пор он считал фаворитку Екатерину Долгорукую своим ангелом-хранителем.

После этого покушения влюбленные больше не расстались. В конце 1870-х годов Екатерина чувствует себя не фавориткой, а 2-й женой императора. В 1867 году Екатерина с семьей вернулась в Санкт-Петербург. Их свидания продолжились. Зимой они встречались в Зимнем дворце, летом в Царском Селе и Петергофе.

Летом 1871 года во время поездки на воды врачи поставили Екатерине диагноз "малокровие" и рекомендовали ей родить ребенка, дабы "встряхнуть" организм. До этих пор влюбленные старались предохраняться, понимая, что наличие детей еще более осложнит их и без того сложное положение.

Однако, узнав о диагнозе, Александр "никогда не думавший о себе, но все время обо мне, немедленно последовал указаниям врача, и девять месяцев спустя, Бог послал нам сына". Сын Георгий родился в Зимнем дворце 30 апреля 1872 года. На родах присутствовал счастливый отец.

В 1872 году император купил возлюбленной 2 дома в Крыму близ Ливадии. В 1870 году 29 июня года по настоянию Александра II княжна Екатерина Долгорукова стала фрейлиной императрицы Марии Александровны. Наличие фрейлинского шифра позволяло Екатерине свободно посещать все придворные праздники и балы, где император предпочитал танцевать только со своей возлюбленной.

В 1873 году 27 октября в Крыму у государя и Екатерины родилась дочь Ольга. Третьи ребёнком был сын Борис, который появился на свет также в Зимнем дворце 11 февраля 1876 г. Роды начались ночью, внезапно. Врач и акушерка ехали очень долго, поэтому император был вынужден сам принимать собственного сына. Вероятно, это единственный случай в истории России, когда царь лично выполнял роль повитухи.

Но к великому горю родителей Борис прожил недолго; 19 марта он заболел пневмонией, а 30 марта скончался. Похоронен в Царском Селе в личной усыпальнице князей Юрьевских. Крестными всех трех старших детей императора и княжны были: Варвара Игнатьевна Шебеко и Александр Михайлович Рылеев, доверенные лица пары.

Своих детей от Екатерины Александр очень любил, а старшего сына Георгия просто боготворил и очень баловал. Он ежедневно видел детей, играл с ними, читал им книжки, сам кормил детскими обедами и фруктами, а по вечерам обязательно приезжал в их дом, где дети жили отдельно, чтобы поцеловать и благословить на ночь.

После возвращение с войны в декабре 1877 года, император пожелал, чтобы его вторая семья жила рядом с ним в Зимнем дворце. Для них выделили три комнаты на третьем этаже дворца, прямо над личными покоями Александра. Рядом с кабинетом царя установили лифт наверх. Правда, дети постоянно во дворце не жили. На ночь их увозили в их собственный дом на Конюшенной улице. Катя жила во дворце постоянно.

В 1878 году 9 сентября в Крыму Екатерина родила четвертого ребенка — дочь Катю. На этих родах император не присутствовал. Многие годы пара поддерживала ежедневную переписку, большая часть которой более 5000 писем хранится в ГАРФе и до сих пор не опубликована.

1879 года 2 апреля, вскоре после обретения Екатериной нового статуса, следует покушение Соловьева. Когда вторая семья императора обосновалась в Ливадии, 19 ноября 1879 года был взрыв царского поезда под Москвой.

В то время императрица Мария Александровна была уже давно и безнадежно больна чахоткой и не вставала с постели. Интимная связь царя с Екатериной вызывала острое неудовольствие многих Романовых и прежде всего цесаревича, будущего Александра III.

В 1880 году 5 февраля Екатерина и дети были во дворце. Когда Александр отправился ужинать в окружении своей первой (законной) семьи и гостей, во дворце прогремел взрыв. Очередное покушение на императора было подготовлено Степаном Халтуриным. Царь снова остался невредим. В 1880 году 22 мая императрица скончалась.

По истечении 45 дней после смерти императрицы, состоялось бракосочетание Александра и Екатерины 6 июля 1880 г. Молодожены готовились к коронации Екатерины Михайловны, уже не Долгоруковой, а светлейшей княгини Юрьевской. Но в 1881 году 1 марта совершилось покушение на Александра II, которое принесло государю смертельные ранения.  Екатерина Долгорукова могла стать Екатериной III, но судьба распорядилась иначе…