Выставка живописи Вячеслава Ершова "Жития" — в творческом кластере "Артмуза" (16+)

Задача художника — разжечь костер. Кто придет к нему погреться — непредсказуемо

Город Иваново богат талантами и дарованиями, художники здесь работают напряженно и плодотворно, но, по разным причинам, не часто предоставляется возможность увидеть плоды этих трудов на больших выставках. Сегодня, музей современного искусства АРТМУЗА организует выставку одного ивановского художника, масштаб которого измерим разве что лишь масштабом миров, в которых обитает его гений.

Живописец Вячеслав Ершов родился в Архангельске в 1949 г. После службы в армии учился на декоративном отделении художественного училища в Бишкеке. С отличием окончил отделение станковой живописи в Академии художеств им. Репина. По распределению работал в Ивановском областном художественном училище им. М.И. Малютина преподавателем спецдисциплин. Лауреат премии им. Народного художника России М. И. Малютина.

Из всех ивановских художников Вячеслав Ершов, пожалуй, самый неуверенный и неубежденный, любящий вопрошать себя и  бытиё — что ты такое? При этом он — человек с ясным взглядом на вещи, целеустремленный и даже упрямый. С одной стороны, Вячеслав Ершов — определенно верующий человек, соблюдающий посты и церковные уставы, с другой — своенравный художник, искатель, сталкер, перекати-поле.

В итоге, он вечный витязь на распутье, которое становится источником его творчества, но эта внутренняя противоречивость не есть раздвоенность или двухголовость — для Ершова это его органика; почему собственно она и плодотворна. Он пишет картины религиозного содержания на языке абстрактной, авангардной живописи, которая, казалось бы, менее всего для этого годиться: как если бы Малевич иллюстрировал Библию, — парадокс, нонсенс!

Однако, у Ершова христианское нутро и страсть к спонтанной, иррациональной "абракадабре" друг друга уравновешивают, приводят в норму. Все свои силы художник отдает на то, чтобы хаос — или просто беспокойство души человеческой — сумели воплотиться, нашли себя, не стали прелестными или разрушительными.

На его картинах мир сливается в яркую, тревожную круговерть, диковатую и диковинную, мерцающую стихию, которая исполнена разнонаправленной силы и в которой нет места человеку, если он не свят и не стремится к Христу. Он бьет в холст синим, пурпурным, фиолетовым, "слоновой костью", и вдруг из этой "живописной магмы", "живописного безумия", как он любит выражаться, возникает голова Иоанна Крестителя или фигура пророка Симеона.

Это не картины на заданную тему, не иллюстрации к библейским сюжетам, а скорее молитвы, перелившиеся в краски.

Что во мне есть, то и проговорится, скажется на картине. Я стараюсь не мешать. В начале бродит что-то совершенно бесформенное. Ты его уплотняешь, сталкиваешь цвета, примиряешь… Вдруг чувствуешь, что близко, что оно уже там: без сюжета, без имени, — но оно уже есть, и это надо вытянуть, извлечь на свободу, показать его в красках, но нельзя ему подсказывать, нельзя помогать. Начинаешь помогать – исчезает живопись. Культурная память у нас настолько насмотрена, что сразу сбивает на что-то подражательное, но если до конца следовать тому, что диктует первый импульс, первый удар кисти в холст, тогда родится то, что и сам не знаешь.

— слова Ершова.

Можно долго спорить, куда этот путь, насколько он оправдан и насколько каноничен с точки зрения догматов официальной церкви, но смотришь на его "Жертвоприношение Авраама" и думаешь, что оно действительно БЫЛО.

Творчество — это должно быть исповедничество. Из художника должна быть исключена всякая идеологема, позёрство, желание прокричать, понравиться… Он должен исповедать самого себя.

— Вячеслав Ершов.